Чудеса и диковины. Передай дальше
О пространстве и времени, и о полете, о большом человеке в большом пути, о долгой полночи и о холоде космоса. О скитаниях вечных и о Земле.
Брэдбери.
Время со скрежетом захлопывает перед нами двери, еще недавно широко открытые, и от плеяды новых польских фантастов, которых мы восхищенно открывали для себя несколько лет назад в придачу к каноническим Лему и Сапковскому: Збешховский, Комуда, Майка, Орбитовский, Дукай - остался один Ярослав Гжендович. И то хорошо, хотя ни одну из вещей сборника, которым порадовала Аудиокнига АСТ, шедевром не назову, общий уровень неизменно высок.
Конечно, маркетологи не могли отказать себе в удовольствии обозвать книгу заглавием самого незначительного из рассказов, зато уж с тонким намеком на толстые обстоятельства невыносимой жестокости, которые невольно придут на ум вскормленному млеком триллеров читателю. Но в остальном "Таксидермист" отличный сборник с ярким и яростным социальным звучанием. чего прежде за Гжендовичем не замечалось, он был скорее аполитичен: много приключений, чуть философских обобщений, толика негодования по поводу корпораций, глобализации и всякого такого. Коротко охарактеризую отдельные новеллы.
"Хобби тетки Констанции". Самый бедный из родственников состоятельной тетушки наследует ее дом вместе со всей обстановкой, вызвав негодование прочих родственников. Однако ликование молодого человека оказывается преждевременным. В доме увлекавшейся при жизни оккультизмом дамы творятся совсем не благостные дела.
"Часовщик и охотник за бабочками". Изобретенная в середине нынешнего века хрононавтика оказывается вовсе не возможностью смотаться в Древний Египет и поглядеть, при помощи каких блоков или катков несчастные рабы тягали эти блоки. Миры, куда попадали резиденты, оказываются сильно отличными от нашего прошлого и в целом вовсе даже не такими, какими мы знаем их из истории. Более разумными, гармоничными и уютными для человека. В целом мир оказывается здоровым деревом. данная нам в ощущениях ветвь которого - порченый привой, которого стремится не допустить герой, в то время, как другие засланцы из будущего пытаются "можем повторить".
"Премия" Креативный сотрудник крупной корпорации, который не желает вписываться в рамки корпоративного этикета, внезапно получает от начальства путевку в тропический рай. О том, что было дальше, есть в "Пиноккио" и "Незнайке на Луне".
"Буран метет с той стороны". Гжендович посвятил повесть Киру Булычеву, но в целом она скорее калька "Попытки к бегству" Стругацких, с той разницей, что действие перенесено из будущего в альтернативную реальность, где не было Первой Мировой и Революции.
"Поцелуй Луазетты". Палач во времена Великой Французской Революции и Террора казнит среди сотен невинных одного аристократа, которого по праву можно назвать исчадьем ада, понимая, что всемирного зла невозможно ни искоренить, ни даже уменьшить, уничтожив физического носителя.
"Деликатесы восточной кухни". Юмореска на грани допустимого, впрочем, окно Овертона, в отличие от окна в Европу, открыто достаточно широко. Да и кто не посочувствовал бы героям, угодившим в рабство к ушлому законнику.
"Farewell Blues". Снова "прогнило что-то в Датском королевстве", Земля понемногу разделилась на зоны: в Первом мире умягченный вариант "1984" с удушающей заботой государства и вторжением во все личные сферы, в Третьем - жуть анархии. И в это время младенцы беззубыми ртами предрекают взрыв солнца, предлагая людям эвакуацию в иной, безопасный и дивный новый мир. Герой считает себя первопроходцем, и он готов.
"Празднество в Венеции". История свадебного путешествия преуспевающего молодого поляка, убежденного. что все цветы мира существуют исключительно для того. чтобы он сорвал их. "Отольются кошке мышкины слезки" и "если ты думаешь, что самый умный, так тут все такие" Ну, такое, отчасти травелог, частью мистика.
"Таксидермист" Титульная новелла сборника, скорее простенькая, чем наделенная глубиной смысла, впрочем довольно обаятельная. У мужика умирает любимый кот жены и дочери, опасаясь их расстроить, он находит умельца, проделывающего с усопшими любимцами примерно то, что "Кладбище домашних животных", но без демонической ноты последнего.
"Выходные в Осэкозе" Еще одна повесть, отражающая неприятие автором всего "социалистического". Парень, которому удалось выбраться из особой экономической зоны (аббревиатура в заглавии) и нормально интегрироваться в нормальную человеческую жизнь современного западного мира, едет навестить оставшихся там родственников, что едва не стоит ему свободы и жизни, но в итоге позволит спасти многих.
"Третий Николай". Рождественская история о трех Святых Николаях, встреченных мальчиком из бедной семьи в Сочельник. Понятно, что лишь один из них настоящий. Трогательный и милый рассказ, Гжендович все-таки, несмотря на мрачность, оптимист, за что и любим.
"Волчья буря". Осень сорок четвертого. Немецкая подводная лодка "Волки Атлантики" дрейфует по Северному морю в состоянии, близком к аварийному. Чудо германской инженерной мысли в полевых условиях проявило себя не лучшим образом. Нет, боевые столкновения с противником ни при чем, попросту переломалась куча всего: множественные протечки и деформации, к тому же вытекли восемь аккумуляторных батарей, горючее и жратва на исходе. Вонь стоит такая, что хоть топор вешай, системы жизнеобеспечения тоже вышли из строя, помыться можно холодной соленой водой, но желающих не находится. Команда ждет приказа о возвращении, вместо него приходит шифрограмма, предписывающая встретиться с судном обеспечения "Оксфольт", оставить на нем членов команды, не являющихся истинными арийцами и продолжить плавание, поступив в распоряжение пассажиров, которые перейдут с него на "Волков"...
